Читать книгу - "Зимняя луна [= Ад в наследство ] - Дин Кунц"

- Ты принесешь мне что-нибудь из комнаты папы?

- Что ты имеешь в виду?

- Что-нибудь из его комнаты. Что угодно. Просто что-то из его комнаты, так чтобы я мог хранить это и знать, что оно оттуда, где он сейчас.

Глубокая трещина между ненадежностью и страхом, вызванным просьбой мальчика, стала много шире, чем Хитер могла вынести, не теряя контроля над эмоциями, который ей удавалось сохранить до сих пор и так успешно лишь за счет жуткого напряжения воли. В груди сдавило, и ей пришлось тяжело сглотнуть, прежде чем она отважилась сказать:

- Конечно, хорошо, я тебе что-нибудь принесу.

- Если я буду спать, разбуди.

- Ладно.

- Обещаешь?

- Обещаю, солнышко. Теперь мне надо идти. Слушайся Мэ.

- Мы играем в "пятьсот случаев".

- И какие у вас ставки?

- Просто соломка.

- Хорошо. Я не хочу, чтобы ты обанкротил мою такую замечательную подругу, как Мэ, - сказала Хитер, и хихиканье мальчика прозвучало для нее сладкой музыкой.

* * *

Чтобы увериться, что она не пересечется с сиделками, Хитер прислонилась к стене сбоку от двери, которая вела в реанимационную. Она могла видеть оттуда палату Джека. Его дверь была закрыта, занавески задернуты на огромных окнах наблюдения.

Воздух в реанимационной пах различными антисептиками. Она должна привыкнуть к этим вяжущим и металлическим ароматам; которые казались теперь какими-то ядовитыми, и привнесли горький привкус в рот.

Когда, наконец, доктора вышли из палаты Джека и направились к ней, то они разулыбались, но у Хитер было беспокоящее ощущение, что новости плохие. Их улыбки кончались на углах ртов: в глазах было нечто похуже печали - возможно, жалость.

Доктор Уолтер Дилани был пятидесяти лет и прекрасно гляделся бы в роли мудрого отца на телевизионных посиделках начала шестидесятых. Каштановые волосы поседели на висках. Лицо - красивое мягкостью черт. Он излучал спокойную уверенность и был так же расслаблен и умудрен опытом, как Оззи Нельсон или Роберт Янг.

- Вы в порядке, Хитер? - спросил Дилани.

Она кивнула.

- Я поддерживала связь.

- Как Тоби?

- Дети не унывают. Он чувствует себя так хорошо, как будто увидит отца через пару дней.

Дилани вздохнул и махнул рукой.

- Боже. Я ненавижу этот мир, который мы сотворили! - Хитер никогда раньше не видела его таким разозленным. - Когда я был ребенком, люди не стреляли в друг друга на улицах каждый день. Мы уважали полицейских, знали, что они стоят между нами и варварами. Когда все это переменилось?

Ни Хитер, ни Прокнов ответа не знали.

Дилани продолжил:

- Кажется, я только обернулся и теперь живу уже в какой-то сточной канаве, в сумасшедшем доме. Мир кишит людьми, которые не уважают никого и ничего, но мы считаем нужным уважать их, сострадать убийцам, потому что с ними так плохо обращались в жизни. - Он снова вздохнул и покачал головой. - Извините. Сегодняшний день я обычно провожу в детской больнице, а там у нас два малыша, которые попали в центр гангстерской перестрелки, - одному из них три года, другому шесть. Младенцы, Боже мой! Теперь Джек.

- Я не знаю, слышали ли вы последние новости, - сказал Эмиль Прокнов, - но человек, который стрелял на станции автосервиса этим утром вез кокаин и пентахлорфенол в карманах. Если он использовал оба наркотика одновременно... тогда у него в душе была каша, точно.

- Как ядерной бомбой по собственным мозгам, Боже ты мой! - сказал Дилани с отвращением.

Хитер знала, что они на самом деле расстроены и разозлены, но также подозревала, что это только оттягивание плохих новостей. Она обратилась к хирургу: - Джек вынес все без повреждений мозга. Вы тревожились из-за этого, но он вынес.

- У него нет афазии, - сказал Прокнов. - Он может говорить, читать, произносить по буквам, делать расчеты в голове. Умственные способности, кажется, не ухудшились.

- Это означает, что не похоже, будто у него какие-либо физические способности ухудшились в связи с повреждением мозга, - добавил Уолтер Дилани, - но должны пройти еще день-два, прежде чем мы сможем быть уверены в этом.

Эмиль Прокнов быстро провел худощавой рукой по своим кудрявым черным волосам.

- Он справился с этим со всем действительно хорошо, миссис Макгарвей. Это правда.

- Но?.. - спросила она.

Врачи поглядели друг на друга.

- Прямо сейчас, - сказал Дилани, - у него паралич обеих ног.

- Все ниже талии, - сказал Прокнов.

- А выше? - спросила она.

- Там все отлично, - уверил ее Дилани. - Все действует.

- Утром, - сказал Прокнов, - мы снова поищем перелом позвоночника. Если найдем, сделаем гипсовое ложе, подобьем его войлоком и обездвижим Джека ниже шеи вдоль всего пути нервных окончаний, ниже ягодиц, и присоединим его ноги к весу.

- Он сможет снова ходить?

- Почти наверняка.

Она перевела взгляд с Прокнова на Дилани и обратно на Прокнова, ожидая продолжения.

- Это все?

Врачи снова переглянулись.

Дилани сказал:

- Хитер. Я не уверен, что вы представляете себе точно, что у вас с Джеком впереди.

- Так расскажите.

- Он будет в гипсе от трех до четырех месяцев. К тому времени, когда снимут гипс, у него разовьется серьезная атрофия мускулов ниже талии. Не будет сил ходить. Попросту его тело забудет, как надо ходить, так что ему придется провести несколько недель в реабилитационном центре. Это, видимо, будет тяжелее и болезненней, чем все то, с чем сталкивалось большинство из нас.

- Да что такое? - спросила она.

Прокнов ответил:

- Сказанного более чем достаточно.

- Но могло быть и намного хуже, - напомнила она им.

* * *

Снова, наедине с Джеком, она опустила одну сторону ограды кровати на постель и погладила его влажные волосы надо лбом.

- Ты выглядишь прекрасно, - сказал он, его голос все еще был слабым и тихим.

- Лжец.

- Восхитительно.

- Я выгляжу как дерьмо.

Джек улыбнулся.

- Прежде чем отключиться, я подумал, увижу ли тебя снова.

- От меня так просто не избавишься.

- Нужно и вправду умереть, а?

- Даже это не спасет. Я найду тебя где бы то ни было.